Неточные совпадения
— Впрочем, я ведь почему это так утверждаю, — вдруг подхватил
князь, видимо желая поправиться, — потому что тогдашние люди (клянусь вам, меня это всегда поражало) совсем точно и не те люди были, как мы теперь, не то
племя было, какое теперь в наш век, право, точно порода другая…
Заметьте себе, милый
князь, что нет ничего обиднее человеку нашего времени и
племени, как сказать ему, что он не оригинален, слаб характером, без особенных талантов и человек обыкновенный.
— Государь, — ответил скромно Перстень, — много нас здесь бояр без имени-прозвища, много
князей без роду-племени. Носим что бог послал!
Немцы правильно развивались, кричат славянофилы, — подавайте и нам правильное развитие!"Да где ж его взять, когда самый первый исторический поступок нашего
племени призвание себе
князей из-за моря — есть уже неправильность, ненормальность, которая повторяется на каждом из нас до сих пор; каждый из нас, хоть раз в жизни, непременно чему-нибудь чужому, не русскому сказал:"Иди владети и княжити надо мною!"
Но
князь сам некоторым образом претендует на такого рода убеждения, презирать же и ненавидеть человека за его происхождение от враждебного, положим, нам
племени может только дикарь…
«Ты ошибаешься, черкес! —
С улыбкой русский отвечает, —
Поверь: меня, как вас, пленяет
И водопад, и темный лес;
С восторгом ваши льды я вижу,
Встречая пышную зарю,
И ваше
племя я люблю:
Но одного я ненавижу!
Черкес он родом, не душой,
Ни в чем, ни в чем не схож с тобой!
Себе иль
князю Измаилу
Клялся я здесь найти могилу…
К чему опять ты мрачный взор
Мохнатой шапкой закрываешь?
Твое молчанье мне укор;
Но выслушай, ты всё узнаешь…
И сам досадой запылаешь…
История первых
князей варяжского
племени действительно показывает, как быстро и сильно норманская стихия возобладала над жизнью славянскою.
Не могу наверно сказать тебе, любезный мой Пахом Петрович, а от старых иноков слыхал я, что преславный боярский род господ Луповицких, по женскому колену, влечет
племя свое от
князей Хабаровых.
— Все храбрые, без различия
племен и сословий: и уздени, и беки, [Беки —
князья.] и вожди, и простые джигиты, все они одинаково дороги Магомету, — отвечал невозмутимо старик, сверкая из-под седых бровей своими юношески быстрыми глазами.
Некий
князь Ивек, или Он, ногайского
племени, магометанской веры, жил на реке Иртыш, повелевая многими татарами, остяками и вогуличами. Мятежник Чингис сверг Ивека, но из любви к его сыну Тайбуга дал последнему рать для завоевания берегов Иртыша и великой Оби, где Тайбуг и основал Сибирское ханство и город Чингис на Туре.
Клянусь всей роднею моею, покинутой в Москве, не щадить до конца жизни это проклятое
племя, если встретятся они с нами в битве за новгородцев, хотя бы они налетели на нас на огненных драконах! — вскричал
князь Даниил Холмский.
— Я с тобой согласен,
князь Семен! — крикнул боярин Василий Сабуров. — Пора подавить нам, брат, ненавистное, враждебное
племя. Их увещевать надо языком смерти, словами, выкованными из железа, — это одно только они поймут, этому только и дадут веру.
— Кому здоровье, а им анафема, двоедушникам!.. Клянусь всей роднею моею, покинутой в Москве, не щадить до конца жизни это проклятое
племя, если встретятся они с нами в битве за новгородцев, хотя бы они налетели на нас на огненных драконах! — вскричал
князь Даниил Холмский.